die Jakobsleiter

XII, 23. 

Цзы Гун спросил о дружбе. Учитель сказал: 

«Честность совета и путь доброты.
Не получается – прекрати [отношения].
И не казни себя [потом]. 

*** 

По поводу дружбы я держусь крайне пессимистической пушкинской точки зрения, что это опасная иллюзия. Что дружба? Лёгкий пыл похмелья, Обиды вольный разговор, Обмен тщеславия, безделья. Иль покровительства позор. Особенно это, последнее: я не видел дружбы, в которой не было бы этого ингредиента.

Но, возможно, дружба, как и все хорошее – редкость. Omnia praeclara rara. Редкость, осуществимая не между теми, кто живет «нормальной» скотской жизнью без стыда и совести, а между теми немногими людьми, кто поднялся на более высокий уровень порядочного и осмысленного существования.

Конфуций говорит, что требуется два элемента: взаимная честность, включая возможность бранить и поучать друг друга; и то, что надо быть попутчиками на «пути добра», 善道, шан-дао (а не просто собутыльниками, со-болельщиками за Динамо, со-рыбаками, со-бездельниками, со-программистами, со-посетителями борделей); т.е. строить отношения не вокруг удовольствий или бизнеса, а вокруг этических ценностей. 

Не знаю. Удачного опыта дружбы у меня нет; но, возможно, это была моя вина.

Колоритный пассаж из разговоров Мэн Цзы. Он сначала рассказывает байки, потом цитирует двух учеников Конфуция, а потом прибавляет свой короткий комментарий. Речь идет о тонкостях этикета при трудоустройстве ученых-чиновников, о том, как соблюсти достоинство и не допустить никакого угодничества и раболепия (неприлично самим идти представляться князьям, нельзя «домогаться» службы и т.д.). Mengzi, Teng Wen Gong II, 12.2 (или lll Б, 7 по русскому изданию.) Перевод мой: 

У древних было принято: если не служишь этому князю, то и не встречаешься с ним. Дуангань Му перепрыгнул через стену, прячась от князя. Се Лю закрыл ворота и спрятался внутри. Все это – излишества. Если князь настаивает – можно и встретиться. Ян Хуо хотел встретиться с Конфуцием, но боялся ошибиться в ритуале (этикете). По правилам, если высший сановник приносит ученому дар, но не застает его дома, тот должен нанести ответный визит уважения «к воротам» [= в дом сановника]. Ян Хуо подсмотрел, когда Конфуция не будет дома, и принес ему в дар жареного поросенка. Конфуций тоже подсмотрел, когда того не будет дома, и пошел с ответным визитом уважения. Ведь Ян Хуо действовал первым; как можно было не прийти с ответным визитом?

Цзэн Цзы сказал: «Извиваться плечами и угодливо смеяться – тяжкий труд, хуже летних полевых работ.» А Цзы Лу сказал: «Когда заговаривают с теми, кто им не ровня, – посмотрите, как краснеют от стыда и смущения их лица! Я даже знать таких не хочу.» Посмотрев на это, можно понять, как благородные люди (цзюнь цзы) воспитывают / блюдут себя.

Не знаю, есть ли на свете люди, которым нравится вдыхать аромат своих нестиранных носков или экскрементов; но точно знаю, что есть много людей, которым нравится нюхать собственную подлость. Они, может быть, не злодеи в точном смысле слова, не злы и не подлы по природе, но какой-то эстетический сбой, какой-то излом вкуса заставляет их снова и снова делать так, чтобы пахло. Без выгоды для себя и чаще всего во вред себе. Говорить и делать что-нибудь вызывающе грязное и злое, кривляться, изъясняться вычурно-изломанно и нарочно-аморально, демонстриовать антивкус, т.е. любовь к заведомо уродливому, давать, как им кажется, внушительную «пощечину общественному вкусу» или «мещанской морали». Я даже думаю, что «запах» тут не метафора, и что они действительно испытывают какие-то приятные обонятельные ощущения от собственных действий. Уж слишком это все физиологично, слишком телесно-материально, слишком далеко от мест, где водятся мировоззрения, убеждения, аргументы...