diejacobsleiter | Ясности нет, но ясность есть

劉禹錫: 竹枝詞

楊柳青青江水平
聞郎江上唱歌聲
東邊日出西邊雨
道是無晴卻有晴

Лю Юйси. Песня бамбуковой ветви

Ивы прибрежные зелены, зелены;

воды реки безмятежны...

Слышу, мой милый поет вдали;

над рекой разносится песня...

С восточного края солнце встает,

На западе льют дожди...

По всему выходит, ясности нет,

но ясность – вот она, есть...

Это стихи в стиле юэфу («музыкальная палата»), написанные в подражание фольклору и, возможно, по мотивам народной песни. Отсюда и название «бамбуковая ветвь», к тексту стихов никак не относящееся, скорее всего – название первоисточника. Один мастер юэфу – Ли Бай – уже не раз обсуждался в этом блоге, сегодня – новый поэт, Лю Юйси.

Вся изюминка этого стихотворения – в чисто китайской игре слов, которую перевести невозможно. Я уже разбирал стихи, в которых «главное слово» не произносится, а намеки на него рассыпаны в фонетике, в похожих, созвучных или рифмующихся словах. Здесь – чистейшая, нагляднейшая омонимия.

Стихи – о любви девушки к юноше. Ее эмоциональное состояние неустойчиво, как весенняя погода (то солнце, то дождь); и она сама не знает, как понимать свои чувства – то ли влюблена, то ли нет. Одно из слов для обозначения чувства любви – цин, qíng 情. А ясная погода обозначается его полным омонимом – цин, qíng 晴. Причем иероглифы не просто синонимичны, они основаны на общем фонетическом элементе 青, который означает зелено-голубой цвет (и зеленой листвы, и голубого неба). Отличаются 晴 и 情 только смысловым элементом, прибавленным слева, это солнце 日 и сердце 忄.

Таким образом, настоящий смысл последней строки – примерно такой: «по всему получается, что я не влюблена, но чувствую – да, влюблена!». Однако китайская поэзия чурается такой прямоты высказывания, поэтому «эмоция любви» тут заменена полным омонимом – «ясной погодой».

Но этим фонетическая игра не исчерпывается. На самом деле, она начинается с повторенного в первой строке слова «зеленый» - 青青 (Ивы прибрежные зелены, зелены). Оно тоже звучит цин, хотя и с другим тоном – qīng. И это тот самый иероглиф, на основе которого построены два вышеупомянутых цин, qíng: 晴 и 情. Таким образом, главное слово 情 сначала вводится «неполным» иероглифом 青, а потом подменяется омонимом 晴. Но прямо не произносится.

楊柳青青江水平
聞郎江上唱歌聲
東邊日出西邊雨
道是無晴卻有晴

Это, наверное, самый наглядный из встреченных мною в стихах примеров того, как работает китайская фонетика. И еще – как работает иероглифика: напомню, в китайских текстах, помимо смыслового и фонетического, есть еще и «третий этаж» связей – графический, через общие графемы.

И, как вы уже догадались, стихи входят в списки «самых-самых», фразы из них цитируются повсюду в качестве поговорок. Особенно последние две строки: на востоке солнце, на западе дождь принято говорить о смешанных чувствах (odi et amo); ясности нет, но ясность есть говорят в похожих случаях: когда внешние приметы говорят об одном, а внутренняя убежденность – об обратном...

***

Лю Юйси был известен не только как поэт (сохранилось около 800 стихотворений), политический эссеист и философ, но и как чиновник-политик послевоенного времени, т.е. начала IX века, после мятежа Ань Лушаня. Его отец, тоже чиновник и политик, во время войны вместе со всей столичной элитой спасался на юге, в Сычуани. Там Лю Юйси и вырос. Он получил первоклассное образование, а стихи писал с самого детства. В 21 год он сдал экзамены на высший титул цзиньши.

Его карьера была неровной: фавор не раз сменялся опалой. Сначала он был сослан в провинцию, когда предложенные его «партией» реформы не были одобрены; потом – за резкие политические сатиры. Императоры в те годы менялись часто, как весенняя погода, менялось и положение Лю Юйси: то солнце, то дождь. Читая «был сослан», не нужно представлять себе «глубину сибирских руд»; его просто отсылали из столицы и назначали на службу в провинцию, иногда на невысокие, иногда на высокие должности (напр., губернатора провинции Сучжоу). К тому времени жестокие репрессии военных и первых послевоенных лет (которые прошлись катком по многим поэтам, вспомним хотя бы Ван Вэя) уже закончились.

Проведя бóльшую часть жизни вне столицы, он имел возможность слышать разные фольклорные традиции, в том числе не-ханьские, и проявил к ним большой интерес. Фольклоризм и вообще был одним из влиятельных культурных феноменов эпохи Тан, но родился он намного раньше: «Книга песен» Конфуция, «Песни царства Чу», а потом и целый департамент фольклора – «Музыкальная палата», Юэфу (I век н.э.). Так что ко времени Танского ренессанса фольклоризм был уже старой, благородной традицией, насчитывающей около полутора тысяч лет. Один из мастеров стиля юэфу был Ли Бай. Но вообще этим занимались почти все танские поэты, в том числе и Лю Юйси. Интересно, что в качестве литературной опоры он использовал народные песни на языках Бенба и Ю. Одно из самых известных стихотворений – как раз сегодняшнее, написанное, скореее всего, на мелодию народной песни «Бамбуковые ветви». Перечитаем этот маленький шедевр: