die Jakobsleiter

Удаляю старый пост со стихами одного Ван Вэя, там было несколько ошибок. Здесь – все вместе: в исправном, надеюсь, виде.

Хребет Цзин-чжу
(«хребет, где рубят бамбук») 

Ван Вэй 

Сандал и луан     отражаются в вольных изгибах.
Изумрудная зелень     журчащей рассыпалась рябью.
В Шанские горы     пойду по тайной тропинке.
Дровосеки о ней,    возможно, даже не знают. 

Пэй Ди

Прозрачный поток      то вьется, то прямо бежит.
Бамбук молодой     сгущает сумрак глубокий.
Одна лишь тропинка      сквозь горную цепь ведет.
Иду и пою.     Думаю о вершинах далеких. 

Ван Вэй очень изящно избегает слова «река» или «ручей», но при этом рисует очень подробный образ отражения деревьев в воде и особенно зеленой ряби на воде (отражение зелени в водной поверхности, покрытой рябью). 

Пэй Ди, как всегда, сосредоточен на символах; и от этого живость его картины меркнет. Он рисует пейзаж, и иногда (как в этих стихах) слишком быстро переходит к «духовному» его смыслу; и пейзаж оказывается «картонным»: мысль торопится перейти от зрелища тропинки к понятию Пути; и сама по себе тропинка становится неинтересной. Образ служит лишь трамплином для быстрого перехода к «философии». 

Принцип, сделавший Ван Вэя великим, – «внести поэзию в живопись и живопись в поэзию», – у Пэй Ди не работает. У Ван Вэя пейзаж самодостаточен; желающие вчитывать в него или вычитывать из него буддийские, даосские и прочие «высшие» смыслы (которые в стихах иногда есть, – почему бы и нет?) могут это делать сколько угодно, но живости пейзажа это никогда не повредит. Горами, ручьями, деревьями можно любоваться и «просто так». Образ важнее мысли. (Поэзия должна быть «глуповатой».)

P.S. В комментариях к стихам пишут, что в эпоху известного диктатора Цинь Шихуанди четверо «седоголовых мудрецов» отказались жить под его властью (или спасались от массовых репрессий против «интеллигенции») и ушли в эти самые Шанские горы. Тропа, ведущая в Шанские горы, стала одним из символов отшельнического пути.